Лекция Павла Зарифуллина в рамках философского лекториума «Белая индия»
Эллинской мудрости не обучен
Тему нашей лекции мы взяли сегодня своеобразную. Мы долго этой темы не то чтобы избегали, но к ней прикасались очень осторожно.
Это классическая эллинская философия.
Поскольку мы себя позиционируем, как евразийцев и скифов, которые от западной цивилизации не берут ничего и не брали никогда, не только когда начался процесс импортозамещения, но и в принципе. И даже пытались избегать любого влияния подозрительного. Как в Московском царстве дьяки шли на службу…
Это сейчас они готовят: паспорт, портфолио, кто какой ориентации, когда на службу поступают на Старую площадь или в Госдуму.
А раньше дьяки приходили, клали свою правую руку на псалтырь и говорили — «Эллинской мудрости не обучен». Всё. Это было и обещание не участвовать в кромешном кошмаре и ужасе, что идёт со стороны Заката, но и духовная клятва. Как на Коране рекут: «Клянусь предвечерним временем, во истину человек в убытке».
Так и русский дьяк приходил и божился: «Эллинской мудрости не обучен».
И многие годы для нас, евразийцев и скифов, протопоп Аввакум, который последними словами клял и Платона и Аристотеля, был гораздо ближе и приятней, чем все эллинские мудрецы.
Но постепенно вызревала наша идеология, которую мы назвали идеологией «скифской» или «новой скифской». Она выросла из идеологии евразийства. И мы начали, уже освоившись, оформлять, описывать что такое «скифство» с точки зрения политики, с точки зрения искусства.
Мы попытались посмотреть, как наше прекрасное «скифство», правая вера Серединной солнечной страны России-Евразии, как она смотрится с точки зрения окрестных философских систем.
И у нас был семинар, несколько лекций, которые были посвящены Китаю. И кто нам ближе из двух столпов китайской философии? Мы спорили, выясняли.
И выяснили, что Лао-Цзы, конечно же, ближе, чем Конфуций. (1)
То же самое мы решили проделать и с эллинизмом. (2)
Платон или Аристотель?
Эллинизм нам помог приоткрыть великий скифский философ Анахарсис, который при жизни был
причислен в ранг семи первых эллинских мудрецов.
Скифский философ Анахарсис
У нас была лекция, посвящённая Анахарсису, его совершенно оригинальному прочтению скифского «звериного стиля», с точки зрения философии, по его диалогам с богатейшим человеком в мире, Крезом. Так мы подступились к эллинской мудрости. (3)
Но захотелось прочесть эллинизм с точки зрения русского пространства, наших нехоженых поприщ, морозов и буранов. И не просто — «эллинской мудрости не обучен». Поняти его досконально, избрать из «мудрости», что нам, «скифам», нравится, а что нет. Узнать, как эллинизм может в России существовать, что из него необходимо взять для становления будущих, собственных философических и социальных проектов. Я думаю, этому лекция и будет посвящена сегодня, потому что «греческая вера» (православие) на Руси прекрасно себя чувствует. Мы научились строить церкви не из камня, а из дерева. А вот как обстоят дела с эллинской мыслью?
Она, мне кажется, до сих пор бродит по России, по нашим холодам, иногда в шубе, иногда в ободранных халатах-хитонах. Но, тем не менее, она пытается здесь, не то чтобы утвердиться, но о себе напомнить.
Раз напоминает, то надо и ответить.
Поэтому, мы с Александром Секацким решили поговорить о греческом логосе в пространстве Евразии, в пространстве наших ледяных евразийских парсеков, потому что Россия это, конечно же, космос. Космос начинается, я думаю, в Смоленске или Бресте и дальше он до Сибири, Аляски и до Сириуса. Это одно и то же пространство холодное, не освоенное, великое, непобедимое, чудесное.
И что нам в этом особом пространстве может быть интересно из эллинской мысли?
Если вы обращаетесь к логосу древних греков, то совершенно нельзя пройти мимо философии великого эллинского философа Платона.
А она вызывает у «скифов» странное чувство, идиосинкразию. Основная социальная идея Платона — это строительство пирамиды, её Платон утверждает, как абсолютную модель для общества — вверху философ, внизу стражи-собаки. А под ними — рабы.
Платоновская иерархия она меня всегда ужасала и возмущала. Представьте чувство, когда скребут наждаком по железу или чашечкой по блюдцу: такое отвращение вызывала эта пирамида!
Любое вольное, светлое русское сердце, татарское сердце, евразийское сердце данная пирамида должна возмутить. Как же ту пирамиду строить? Сколько в ней боли, отчаяния. И несчастные египетские рабы, которые тащили деревяшки, камешки, чтобы её построить, водрузить наверху чванливого философа. Очень жалко этих крепостных.
И платоновское наследие «скифство» как-то огибало, обходило.
Мы предположили, что если Платон так раздражает скифов, он не выносим для скифов, вот эта идея иерархии, идеологии из которых потом выросли фашизм, коммунизм, идея Новой Атлантиды — Америки, то кто же если не Платон? Конечно же, Аристотель.
Спор Платона и Аристотеля
Его ученик, конфликтовавший с философом всю жизнь. Кто учился в университете, все забыли о том, что говорил Аристотель, но все помнят выражение «Платон мне друг, но истина дороже». Ну, вот за эту истину, которая дороже, мы и поговорим сегодня.
Пророк-пограничник
Человек он был своеобразный, Аристотель, ученик Платона. И чем-то нам близкий.
Аристотель
Скифы ведь — это люди окраины, которые постоянно кочуют. Находятся всегда в пограничном мобилизованном состоянии. Это пограничники бытия. Пограничники философии. Ученик Платона Аристотель, он всю жизнь пограничником и был. Эллины его никогда за своего не принимали. Родился он на территории тогдашней окраины Эллады, города Стагира, что входил в Македонское царство, потом из него выходил, потом опять входил.
Всю жизнь философ проболтался на окраине эллинского мира. Эллинский центр — это были Афины. Там люди сидели, выпивали, там был бесконечный пир философский, как мы его романтически представляем. Было ли так, мы не знаем. Но почему бы и нет?
Если брать Платона за центр эллинской цивилизации, то он всю жизнь пропагандировал эту идею центра с философом во главе.
Как Сталин, который хотел построить Дворец Советов на Волхонке, и на дворец Ленина гигантского поставить, чтобы лысина из облаков торчала.
Вот Платон хотел построить нечто подобное в Элладе и пропагандировал идею центра и логоцентризма.
От центра того Аристотель был далёк. Он из Македонии переехал. Потом долго путешествовал, жил в Персидском царстве, в эллинских городах Азии. Пока не оказался при дворе македонского царя Филиппа.
А македонцев эллины считали, конечно же, варварами.
Наставник Александра Македонского
Аристотель был воспитателем и учителем Александра Македонского.
Если бы он не был знаменитым философом, то он бы сам по себе прославился. Как, например, прославился Жуковский. Не все помнят, что он был поэтом, но многие знают, что он был воспитателем Александра II. Но Александр Македонский, конечно, был круче, чем любой Александр II, потому что он был настоящий и самый главный с тех пор Александр.
Мозаика «Александр Македонский»
А учителем его был Аристотель, который ему что-то такое сказал, как-то его так воспитал, что Александр предстал фактически человеком-богом для своего времени, да и по сию пору. Человеком, который стал выше Эллады, Македонии и, благодаря ему, эллинская мысль оказалась сопричастна всей вселенной, равна Ойкумене. Ведь Александр расширил эллинизм до границ Ойкумены.
Кто его этому научил? Аристотель. И дальше, когда Аристотель вернулся в Афины, когда Александр Македонский занял город, в Афинах философ не преуспел. Его считали «метиком», ну как бы гастарбайтером, мигрантом, он не имел никаких прав официальных. Он был из греческой колонии, которая не понятно где, в какой-то Халкидике. Свой лицей он основал за окраинами Афин.
Если платоническая школа была внутри Афин, то лицей стоял на окраине Афин у храма Аполлония Ликейского. А ликеи — это волки. Т.е. у храма Аполлона Волчьего. И лицей получается должен воспитывать «волков».
Вот мы привыкли, что это стильно, красиво, хорошо, лицей. А не хотите ли дочку отдать в лицей?! А лицей это волчье место, где волки собираются. С точки зрения любой школы этнографической — лицей место инициации у мужчин. И для скифов это совсем понятно. Собираются волки, они что – то там быстро обнюхивают и куда-то отправляются. Грабительские походы, странные поездки, организация неожиданных переворотов в жарких странах. Это лицей. Это то, что создал Аристотель.
Лицей Аристотеля
И когда Александр Македонский скончался в Вавилоне, в Афинах произошло восстание. Аристотеля выкинули из Афин. И даже хотели его убить. Т.е. всегда он был чужой для этого мира, мира которого он поднял на необыкновенную высоту. Всегда был пограничником, всегда в нём витал неуловимый элемент, привкус опасной жизни на грани. То ли македонянин, то ли персиянин, то ли волк, учитель волков, что это за персонаж, воспитавший Александра Македонского?
Эллины возлежали в своих кабаках, пили вина, а Аристотель знал что-то, что он Саше ввёл в голову, благодаря чему Саша захватил планету. Он умер не в Афинах, умер на чужбине. Его похоронили потом в родном городе. В честь него назвали месяц «аристотелием». Ну, это уже не важно. Он был пророком особого знания, перевернувшего мир. Он был прекрасным логиком, прекрасным философом, этиком. Но, он дал одному человеку Александру Македонскому нечто особое, благодаря чему мир стал иным, каким мы знаем его до сих пор.
Пророк Движения
Потому что эллинские пропорции, гармонии, которые мы видим в картинах систематистов, они зародились в Элладе, но благодаря Аристотелю и Александру Македонскому стали достоянием всего мира. А не умерли там, на районе, где Платон ходил и ругался со своими учениками. Т.е. Аристотель дал эллинизму пространство. Вот это слово «пространство», которое мы все скифы, евразийцы любим, за которое умрём — за бесконечность нашу, за бескрайнюю вселенную и за космос!
Аристотель был пророком движения. Он говорил, что его претензия к своему учителю Платону и всем остальным эллинским философам, что они не понимали, что главное это движение.
Движение состоит из разных форм. Из потенции. Есть некая вещь в потенции, например, грецкий орех. Из неё может что-то вырасти. Дальше идёт энтелехия, т.е. — развитие, движение. Это когда растёт душа ореха и тело ореха. Он вырастает в дерево и превращается в телос.
Далее здесь