— Как так получилось, что сезон почти полностью женский?
— Мы решили пристально взглянуть на то, что сегодня создается женщинами-творцами на балетной и оперной сцене. В итоге почти все создатели спектаклей, включая оперный, «Похищение из Сераля» Нижегородского театра оперы и балета в постановке Екатерины Одеговой, — женщины. Хореограф Каталонского балета Элиас Гарсиа назвал свой спектакль «Джульетта и Ромео», тем самым дав понять, что его, как художника интересует Джульетта и ее выбор. Спектр чувств и эмоций, о которых может рассказать женщина сегодняшнему зрителю, безграничен, и это отражено в программе. Хочу также сказать, что очень признательна всем зарубежным коллегам, которые откликнулись на «призыв Дягилева» несмотря ни на какие обстоятельства. Так поступал и сам Дягилев, чья деятельность пришлась, в том числе, на сложные периоды в истории ХХ века.
— Есть какие-то особенности, присущие спектаклям, созданным женщинами-хореографами?
— Фестиваль существует уже 16 лет, и наш определяющий критерий неизменен — это хореография. Исполнители, безусловно, важны, хотелось, чтобы они были первоклассными, но хореография важнее.
Мы не раз привозили опусы женщин-хореографов. Наш зритель знает, что такое балеты Брониславы Нижинской, Марты Грэм, Пины Бауш. Знаком с творчеством современных женщин-хореографов Кристал Пайт, Шарон Эяль, Саши Вальц, Изадоры Вайс, Татьяны Багановой, Ольги Цветковой. Это были очень сильные высказывания, особенно в эмоциональном плане.
Мужчины-хореографы не склонны выражать эмоции так открыто, я бы сказала, что они более расчетливы в этом плане, даже если это энергетически мощное высказывание, например, как у Уэйна Макгрегора. Мы смотрим опусы женщин-хореографов и видим, что их переполняют чувства.
— Это вписывается в актуальный тренд на так называемую «новую искренность».
— Поэтому, наверное, произведения Марты Грэм, созданные в конце 1930-х–40-х годов, сегодня вызывают у публики такой живой отклик. Женщинам-творцам свойственна большая интеллектуальная и психологическая гибкость, они свободнее чувствуют себя там, где речь идет о бессознательном и необъяснимом, и, конечно о чувственном, имея в виду не какие-то сугубо женские проблемы, а сегодняшний мир, о том, что происходит вокруг.
— Один из хедлайнеров программы 2025 года — китайская хореограф Си Син, которая, в частности, привезет свою версию «Весны священной». Что известно об этой постановке?
— Этот балет — черный квадрат искусства хореографии, который рождает все новые и новые смыслы, оставаясь символом разрушения традиции. Но я бы говорила в целом о программе вечера хореографии Си Син, которая принципиально показывает в один вечер два опуса — как два разных взгляда на мир и два способа существования. Непримиримую агрессию как неостановимую силу в «Весне священной» и непротивление окружающему миру и умение слушать тишину в «Сати».
Чтобы лучше объяснить замысел Си Син, отмечу, что для постановки «Весны священной» она взяла версию музыки Стравинского, которую он написал для репетиций, то есть для фортепиано. У Стравинского очень богатая оркестровка, это иногда отвлекает от танца, и Си Син решила сконцентрировать внимание зрителя именно на хореографии. Эффект действительно мощный и страшный. Возможно, она вложила в свое решение и воспоминания о культурной революции в Китае.
Но у нее же — философский и меланхоличный «Сати». Музыка из цикла «Гноссиенны» вызывает ощущение неопределенности и тщетности, что поддержано завораживающе текучей пластикой танцовщиков, знакомой по спектаклю T.I.M.E (постановка Си Син, представленная на фестивале в 2023 году. — Forbes Woman). Вместе с тем эту нарочитую бессюжетность и меланхолию, буквально разлитую по сцене, можно рассматривать как способ сопротивления вызовам современного мира.
— Каким будет заявленный для вечера современной хореографии «Танцуем для Дягилева» совместный номер Си Син и художественного руководителя балета Музыкального театра им. Станиславского и Вл.Немировича-Данченко Максима Севагина, который они сами и будут исполнять?
— Севагин и Си Син покажут мини-балет «Лебеди» об изменчивости и текучести любовного чувства. Это будет впечатляюще, не только потому, что оба — танцовщики высочайшего класса. В этом опусе между исполнителями, и это очень заметно, возникает, как это называют «химия», Макс Севагин совершенен в своем образе, от него невозможно оторвать взгляд, он заполняет собою все пространство сцены, хотя практически находится в ее центре. Фестиваль «Дягилев P.S. стал сопродюсером этой постановки. Китайская премьера состоялась в июле на фестивале в Шэньчжэне, там писали, что «тела артистов напоминают символ инь-ян или сердце».
Вообще, тема вечера — любовное чувство во всех его проявлениях. Откроем вечер «Фавном» Сиди Ларби Шеркауи (бельгийский танцовщик и хореограф. — Forbes Woman), мы этот опус показывали, но в этот раз будут новые исполнители — солисты Большого театра Елизавета Кокорева и Эльдар Гайнутдинов. Покажем также фрагмент из балета «Две Анны» Юрия Посохова.
Балет Каталонии будет танцевать джазовую композицию хореографа Катаржины Козельской, которая работает с разными танцевальными компаниями, в частности, Штутгартским балетом. Они будут танцевать джаз, но на пуантах — такой хореографический язык мы еще не показывали.
— Ева Дуда, автор спектакля «Фрида», известна как постановщик шоу. Почему вы включили этот спектакль в программу?
— Серьезные фестивали не часто привозят что-либо занимательное для публики, я имею в виду зрелища, которые вызывают яркие эмоции. Мы решили восполнить этот пробел.
Ева Дуда училась в Венгерской академии танца как хореограф, а потом как режиссер-постановщик в Университете искусств в Румынии. Она много работает в Германии и Австрии, и, в частности, ставит большие шоу на стыке разных жанров, в спектаклях есть и contemporary dance, и такие элементы, как цирковые номера. В 2009 году она основала Eva Duda Dance Company, это танцевальная компания, которая сфокусирована на современном танце.
В 2025 году в Театре музыкальной комедии в Санкт-Петербурге был поставлен мюзикл «Ромео и Джульетта» Жерара Пресгурвика. Это знаменитый спектакль, который уже десятилетие идет на многих сценах мира. Команда постановщиков из Венгрии, и Ева Дуда — балетмейстер этого спектакля.
— А можно ли сказать, что Дягилев в свое время нащупывал свой формат развлекательного шоу?
— У нас в голове есть определенное клише о жанре шоу: броско, громко, поверхностно. Дягилев не создавал шоу, хотя в его времена жанр уже был. Безусловно, немного другого рода, чем мы подразумеваем сегодня, когда этим термином обозначают масштабное зрелище.
Хотя, конечно же, Дягилев изначально стремился, чтобы его продукт был именно зрелищем. Не случайно он привлекал к работе выдающихся художников, отличавшихся ярчайшей творческой манерой, таких как Бакст, Головин, Рерих. Знаменитый балет «Парад», поставленный в 1917 году по сценарию Кокто на музыку Сати, с костюмами Пикассо и хореографией Мясина, состоявший из номеров-аттракционов, с одинаковым успехом можно назвать и шоу, и анти-шоу. Можно вспомнить балет «Голубой экспресс» с хореографией, построенной на акробатике, и костюмами Коко Шанель, балет «Синий бог» с хореографией, основанной на сиамской танцевальной традиции, представленный в 1912 году.
Словом, можно сказать, что некие флюиды шоу в спектаклях антрепризы были. В конце жизни Дягилев встречался с Куртом Вайлем, композитором Брехта, автором «Трехгрошовой оперы». Вполне возможно, что он и задумывался о каких-то новых формах.
— Спектакль «Фрида» — все-таки балет или шоу?
— «Фрида» — современный и яркий спектакль, создатели которого опирались на богатое наследие жанра, родившегося в Австро-Венгерской империи примерно 160 лет назад и там же достигшего расцвета. Я имею в виду, конечно, венскую оперетту. На этом отсылки к венской традиции не кончаются, на сцене возникают невероятные персонажи, порождения подсознания — повод вспомнить не только Фрейда и его «Толкование сновидений», но и таких художников, как Шиле и Климт.
Они привезут около 200 костюмов, так что зрелище будет действительно очень ярким. Мир движущихся картин, на фоне которого разворачивается судьба незаурядной женщины-художницы Фриды Кало — это не поверхностная история, здесь показаны основы мексиканской культуры, национального сознания.
Хореография при этом очень четкая и аккуратная. Возможно, отдельно нужно сказать об образе Диего Риверы — мы знаем, что у них с Фридой были страстные и трагические отношения. Танцует его Тибор Ковач, классический танцовщик, виртуоз, стажировавшийся в свое время в Московском хореографическом училище, в 1980-х годах бывший главным принцем будапештской балетной сцены. Потом он стал приглашенной звездой, ушел в педагогику, в том числе стал преподавать и contemporary. Он уже в возрасте, но при этом техничный и пластичный, и главное — невероятно харизматичный и с несомненным драматическим даром. От их дуэтов с Фридой буквально щемит сердце.
— Сюжет «Ромео и Джульетты», точнее «Джульетты и Ромео» в интерпретации Элиаса Гарсии и Национального балета Каталонии чем-то отличается от канонического?
— Да, я бы посоветовала прочитать либретто перед началом спектакля. Сюжет «Ромео и Джульетты», как все знают, повествует о непримиримой вражде, но в концепции Гарсии Джульетта пытается положить конец распре. Более того, у Джульетты в интерпретации Гарсиа есть реальный исторический прототип — Кристина Пизанская, первая профессиональная женщина-писательница. Ее трактат «Книга о Граде женском», вышедший в 1405 году, считается символической точкой отсчета в борьбе женщин за свои права, в числе которых и право творить. Книга недавно переведена на русский язык. Гарсиа переделал либретто балета, ввел такого персонажа, как королева Мэб. Она упоминается в пьесе Шекспира «Ромео и Джульетта», о ней говорит Меркуцио как о фее, навевающей сны. В балете Мэб пытается всех примирить, она заменяет Герцога и Священника, которых в сценической версии Гарсии нет.
— Что это будет за хореография?
— Я познакомилась с этой театральной компанией еще два года назад и сначала хотела привезти их интерпретацию классики (а они танцуют все, и «Лебединое озеро», и «Щелкунчика»). В первую очередь подумала о «Дон Кихоте», но посмотрев, поняла: этот спектакль, а именно его первый акт — копия спектакля Мариинского театра. Поэтому я решила взять «Джульетту и Ромео».
Элиас Гарсия учился в Барселоне, а потом у Розеллы Хайтауэр — это мегазвезда мирового балета, американская танцовщица, приглашенная в 1937 году Мясиным в труппу Русского балета в Монте-Карло, танцевавшая в Американском театре балета и в Grand Ballet de Monte Carlo, и, кроме всего прочего, первая партнерша Рудольфа Нуреева. Закончив карьеру на сцене, она основала Центр Классического танца в Каннах. Таким образом у Элиаса Гарсиа блестящая классическая школа, так как Хайтауэр училась непосредственно у таких «глыб» как Леонид Мясин и Бронислава Нижинская. При этом он — практически универсальный танцовщик, владеющий contemporary, modern dance и народным каталонским танцем. И все это присутствует в его спектакле.
— Спектакль «Заштрихованный ансамбль» хореографа и режиссера Мамелы Ньямза из ЮАР тоже поставлен на стыке жанров?
— Фестиваль уже не в первый раз принимает спектакль из Южно-Африканской республики, в 2018 году мы показывали невероятную и страстную «Жизель» Дады Масило, собирались привезти ее «Весну священную», но, Дада, к сожалению, ушла из жизни.
Сейчас мы покажем совсем другой способ сценического существования и другое сознание. Это пластическое высказывание построено на минимуме выразительных средств, но этот минимализм буквально вводит зрителя в транс. Танцуют под «Умирающего лебедя» Сен-Санса (музыка бесконечно повторяется), это такой знак присутствия европейского контекста. На сцене музыканты и оперная певица, танцовщицы начинают на пуантах, стоят, кстати, железно, позавидуют Мариинский и Большой театры, но потом уходят в аутентичную традицию, близкую к родной этнике.
