Живёт у нас в доме женщина — Светлана. Мы соседи через площадку, знакомы лет восемь, с тех пор как она въехала с коробками, горшком с фикусом и котом в переноске. На вид — уверенная, ухоженная, всегда здоровается первая. Позже, когда разговорились, я понял: за этой спокойной улыбкой скрывалась история, какая бывает у многих, но далеко не все решаются её рассказать.
Как-то вечером она сказала мне на лавочке у подъезда:
— Николай Петрович, вот вы мужчина, объясните: почему одни всё время жалуются, а другие просто живут и делают?
Я тогда пожал плечами и ответил:
— Потому что одним удобно жаловаться, а другим — некогда.
Она усмехнулась:
— В точку.
А история у неё вот какая.
Светлана познакомилась с Антоном на корпоративе у подруги. Смех, музыка, бокалы, тосты. Он подошёл сам, заговорил легко, без шаблонных фраз. Оказался разговорчивым, остроумным, и будто специально создан, чтобы вызывать доверие. Сказал, что работает в проектировании, показал фото домов, которыми «руководил». Взгляд — мягкий, внимательный. Светлана подумала: «Вот с таким можно идти по жизни спокойно». Через год они поженились.
Родители Антона дали часть денег на квартиру, остальное — ипотека. Новостройка, простор, балкон, кухня мечты. Света работала бухгалтером, тянула почти всё сама: платежи, счета, продукты. Антон поначалу что-то делал, но быстро начал «искать себя». То начальство не то, то рынок «просел», то вдохновения нет.
— Он мог часами сидеть с кружкой и рассуждать, как ему не повезло, — рассказывала Светлана. — А я в это время разгребала отчёты и мыла посуду. И ведь жалко его было — вроде старается, но не складывается. А утром снова — я на работу, он дома, «устал морально». Всё обещал вот-вот начать новое дело. До сих пор, наверное, начинает.
Вскоре он и вовсе уволился: сказал, что не хочет быть «частью системы». Светлана взяла подработку, чтобы не просрочить кредит. Так тянула почти год. Он привык — кофе по утрам, телефон в руках, новости, вздохи. Вечером — та же чашка и бардак на кухне.
И вот однажды приехал отец Антона — Павел Семёнович. Добродушный, седой, в старой жилетке. Соскучился, видно, по людям. Светлана встретила тепло — чай, пирог, варенье. Антон куда-то вышел, а Павел разговорился:
— Хорошо у вас тут, Света. А я думал, Антошка вас в ту квартиру поселил, что мы ему подарили, — сказал он, улыбаясь.
— В какую квартиру? — не поняла она.
— Ну ту, на Садовой, у парка. Мы же ему помогли — после института купили.
Светлана онемела.
— Он не говорил, — тихо ответила она.
Павел сразу понял, что проговорился, замялся, стал искать очки и ушёл звонить кому-то.
Когда Антон вернулся, Светлана уже знала. Сидела за столом, чашка остывшего чая перед ней.
— У тебя есть квартира? — спросила спокойно.
Он попытался отшутиться, потом признался:
— Есть, но там ремонт старый, жить нельзя. А ипотеку взяли, потому что ты же хотела побольше, посовременнее. Я думал, ты сама рассчитаешь. Ты у меня умная.
Эти слова стали последней каплей. В тот вечер они поссорились, хлопали дверьми, отец уехал первым же автобусом. Наутро Светлана собрала бумаги и подала на развод.
Процесс длился почти год. Антон тянул время, не приходил на заседания, просил «дать шанс». Но она не отступила. Квартиру оставили ей. Он исчез — то ли к родственнице, то ли в другой город.
Когда спустя время мы говорили, она уже не злилась. Только сказала:
— Я ведь не из-за денег тогда ушла. Просто поняла, что невозможно жить рядом с тем, кто притворяется беспомощным и врёт в глаза.
Теперь Светлана другая. Та же улыбка, но взгляд другой — прямой, уверенный. Всё у неё по плану, счета раздельные, документы в порядке. Мужчины есть, ухаживают, звонят. Но, как она сказала, «пусть сперва расскажет, что у него с жильём, а потом — про чувства».
С тех пор я стал внимательнее к фразе «у нас всё поровну». Потому что на деле редко бывает поровну. Кто-то всегда несёт больше — не потому что обязан, а потому что может.
А Светлана держится. Работает в той же фирме, ездит на старенькой машине и говорит:
— Зато без долгов и без лжи.
