— Вы обязаны нас выручить! Мы вас растили! — визжала мать и яростно колотила ногой по двери.
— Сейчас вызову полицию, — сквозь зубы процедила Марина, стараясь не сорваться.
Маленький сын Марины выбежал из своей комнаты и удивлённо спросил:
— Мам, кто там?
— Никто, — ответила она и отступила от двери, за которой внезапно стихли удары. — Пойдём, я сделаю тебе оладьи.
— Пойдём! — обрадовался мальчик и вприпрыжку понёсся в кухню.
Марина пошла следом, и в голове всплыли тяжёлые воспоминания. Никогда бы она не допустила того, что происходило у них дома. Никогда.
— Не могу понять людей, — говорила Марина своей подруге Вере. — У которых всё было: забота, игрушки, поездки, — а они всё равно жалуются.
— Ну, как в пословице: «Кому-то суп жидкий, а кому-то жемчуг мелкий», — усмехнулась Вера.
— Мы с братом думали, что у всех так, — продолжила Марина. — А потом поняли, что нет. Отец ведь почти всё детство был подшофе.
У отца Марины, Николая, было три состояния: навеселе, пьян и пьян до бешенства. Он поднимал руку на жену, гонял по дому детей — Марину и её старшего брата Андрея.
Мать, Галина, не пила вовсе. Она старалась отучить мужа — и кодировали, и возили к гипнотизёрам, и подмешивали лекарства в еду, но всё было впустую.
— Не могу я грех на душу брать, — вздыхала Галина, высыпая таблетки в ведро. — Вдруг ему хуже станет? Надо поговорить, объяснить. Он ведь не злой, просто… заблудился.
Но разговоры всегда оборачивались скандалами и побоями.
Когда Николай возвращался домой, дети по звуку ключа в замке сразу понимали, в каком он состоянии — можно ли остаться на месте или лучше прятаться.
Когда отец напивался, начинались «воспитательные разговоры»: крики, швыряние вещей, угрозы. Мать не вмешивалась — знала, что достанется и ей.
Жаловаться можно было только бабушкам.
Бабушка по отцовской линии, Таисия, жила через пару домов — к ней Марина и Андрей часто убегали. Она их жалела, угощала сладким, старалась отвлечь.
А бабушка по матери, Зинаида Сергеевна, жила в пригороде — туда добирались на электричке, но именно там им удавалось отдохнуть от дома.
Зинаида Сергеевна осуждала дочь:
— Сколько можно терпеть? Разведись с ним наконец!
Галина же после очередного скандала снова мирилась с мужем:
— Всё наладится, мама, он обещал, что больше не будет…
— Я до сих пор не понимаю, почему опека никогда не вмешивалась, — рассказывала Марина Вере. — Милиция к нам приезжала почти каждую неделю. Мама жаловалась, соседи писали заявления. И всё без толку.
— Страшно, — сказала Вера, поёживаясь.
— Ещё как. Мы с Андреем прятались в туалете, под кроватью или за тяжёлой шторой, — вспомнила Марина. — Я дрожала, руки тряслись, сердце выскакивало. Иногда по ночам просыпалась, слышала, как родители ругаются, и ждала, что вот-вот начнётся драка.
Она помолчала, потом добавила:
— Был случай, он замахнулся на маму табуреткой. Андрей бросился защищать её. Можешь представить? Десятилетний мальчишка против здорового мужика! В итоге получил удар по руке — перелом. А мама сказала, что он сам виноват, нечего было лезть. После этого мы с братом поклялись — больше не вмешиваться.
Когда они в очередной раз приехали к бабушке Зинаиде, та ахнула, увидев внука с рукой в гипсе.
— Да когда же ты поймёшь, Галя, что он тебя уничтожает? — крикнула она.
Галина молчала, глядя в пол. Как всегда.
— После девятого класса мы с Андреем поступили в колледж, — рассказывала Марина. — Учились вместе, мы погодки. В общежитии было как на курорте: тихо, спокойно, никто не орёт.
Бабушки помогали — деньгами, продуктами, вещами.
Но потом мамина мама серьёзно заболела. Когда поняла, что жить ей осталось немного, продала свой дом и купила нам с Андреем однокомнатную квартиру в городе.
— Мы только закончили колледж, когда бабушки не стало, — тихо сказала Марина. — Она о нас позаботилась. Мы прописались в квартире и домой больше не вернулись.
Потом Андрея забрали в армию, я жила одна.
— А с родителями поддерживала связь? — спросила Вера.
— Звонила иногда. Но домой не ездила. Ступать туда не хотелось.
Мать Марины злилась, что бабушка оставила квартиру внукам.
— Вы мне теперь обязаны, — кричала она. — Мы с отцом на мели, а вы жируете!
Отец снова пил. В какой-то момент даже попал в больницу, обещал «взяться за ум», но продержался месяц. Потом снова запой.
Галина таскала его на дачу — думала, отвлечёт огородом. Потом уговорила купить старую машину, чтобы ездить за продуктами. Но Николай продал её через две недели — и пропил деньги.
К тому моменту у них накопились долги за квартиру. Жильё не было приватизировано — всё числилось на отце.
Из-за неуплаты им грозило выселение. Тогда Галина продала дачу, чтобы погасить часть долгов. Потом выяснилось, что и квартира бабушки по отцу давно продана — деньги пропиты.
— Недавно мама пришла ко мне домой, — рассказала Марина. — Мужа не было, я с сыном одна. Она колотила в дверь, требовала денег, кричала, что по закону мы обязаны помогать родителям. Я с ней разговаривала через дверь. Не открыла.
Сын Марины никогда не видел бабушку и дедушку. Она не рассказывала ему о них — не о чем было рассказывать.
Через несколько месяцев Николай умер — упал на лестнице, возвращаясь из магазина.
Галина от шока попала в больницу.
Все хлопоты — справки, организация похорон — легли на Марину и Андрея.
— После всего, что он натворил, — говорила Марина, — надо было отказаться. Но Андрей сказал: «Не могу, мне потом будет сниться, я с ума сойду». Пришлось всё сделать.
Галина поправилась, продолжает работать, гасит долги. Всё так же тоскует по мужу, часто ездит на кладбище, плачет.
К детям не ходит, но пишет им, что скоро нужно будет поставить Николаю памятник — «хороший, добротный».
И уверена, что дети обязаны помочь.
