Это чёрная собака, рождённая в марте. В некоторых деревнях её считали отличным оберегом от вредных домовых, особенно чужих, которые норовили пробраться во двор, устроить потасовку с истинным хозяином и стащить сено и зерно.
Свой домовой тоже не шибко любил мартовских собак и норовил придушить ещё маленькими. И если рождался чёрный щенок в марте, мужик его опекал, заботился, держал под бороной (её боится домовой), кормил получше. Когда щенок подрастал, домовой был ему уже не страшен: даже наоборот. Мужик радовался: теперь есть управа на домовых! (АРЭМ. Ф. 7. О. 1. Д. 1076. Л. 3об)
Мартовский пес – один из трех десятков оберегов, которые теперь стали деревянными карточками в архитектурно-этнографическом музее «Хохловка» недалеко от Перми. Написал их я и постарался разыскать самое любопытное и занимательное из того бескрайнего множества, чем крестьяне защищали себя, двор и хозяйство.
Вот, к примеру, щучья челюсть. Её клали на дверной косяк или ворота, она загрызала холеру, если та пыталась пролезть во двор. Или ёж: его закапывали (заживо, заживо) в хлеву, чтобы коровушек от злых духов и недоброго глаза уберечь.
Лапти (они же чертопинальники), замки, пшено, черепа, осиновые колья (их вбивали посреди двора вровень с землей): чего только не было...
Удивительнее всего сорока. Когда недогадливая сорока садилась во дворе, её ловили и прибивали к стене на скотном дворе. Зачем? Потому что в сорок ведьмы любили превращаться и в таком виде летали доить чужих коров. Чтобы ведьмы не проказили, как раз и вешали напоказ их привычный образ – сороку. Мысль нехитрая: прилетит ведьма, заметит распятую дохлую сороку и поймет, что лучше отсюда убраться поскорее и подобру-поздорову.
Да и не только ведьма так подумает, конечно...
© Антон Нелихов.
* Орфография, пунктуация, фотографии и видео автора бережно сохранены.
Мартовская собака была для домового, как Ван Хельсинг для Дракулы