– Можно ли вас назвать художником-космистом?
– До встречи с творческим объединением «Созвездие видений» я был просто художником-графиком. Там же меня окрестили космистом. Насколько я им являюсь – судить зрителям.
– Расскажите, пожалуйста, о своих работах.
– Я пишу картины на космические темы, помимо них я делаю работы об истории нашей авиации. У меня много работ, посвященных русским ученым и конструкторам, внесшим большой вклад в военную космонавтику. Например, картина со знаменитым Сергеем Королевым, Владимиром Челомеем, инженером- конструктором Глебом Лозино-Лозинским – главой НПО «Молния».
К сожалению, некоторые имена мы забыли, например, первую в мире женщину летчицу-испытательницу Любовь Голанчикову или «отца» фигуры пилотажа «кобра», летчика-испытателя, космонавта Игоря Волка. Он учил летать «Буран». Вот портреты таких людей я и пишу. Создаю работы и о флагманах российской авиации, которых знают во всем мире.
– Я слышала о вашей выставке «Подьемная сила». Почему вы так ее назвали?
– В мае 2023 года прошла моя персональная выставка «Подьемная сила» в Центральном доме офицеров воздушно-космических сил. Название экспозиции дала моя картина. С одной стороны, это авиационный термин, а с другой – духовный. Я благодарен теплому приему администрации Дома, его сотрудников. И главе нашего Данковского района за оказанную поддержку.
Выставка настолько пришлась им по душе, что ее работу продлили до 12 июня – Дня России. А дальше картины отправились на один из крупнейших аэродромов Московской области – Чкаловский.
Открытие этой экспозиции помогла подготовить давний друг объединения «Созвездие видений» авиатрисса Галина Кошкина, единственная женщина-летчик, окончившая Военно-воздушную академию им. Ю. А. Гагарина и адъюнктуру.
Большим и радостным сюрпризом стало посещение моей выставки авиатриссой-ветераном, летавшей в «Ночных ведьмах» (женский авиационный полк – Ред.) во время Великой Отечественной войны, Галиной Павловной Брок-Бельцовой. По ее мнению, в собирательных образах летчиц можно узнать наших авиатрисс времен Второй мировой.
В ноябре 2024 года Центральный дом авиации и космонавтики ДОСААФ России отмечал столетие, и мои работы были представлены. Кстати, он является старейшим в Европе открытым авиационно-космическим музеем.
– А тему СВО вы затрагиваете?
– Конечно. «Подъемная сила» задумывался как проект поддержки наших бойцов и, безусловно, как популяризация темы авиации и космоса. Помог мне куратор всероссийских проектов Дмитрий Ярошевский. Он возглавляет творческое объединение художников-космистов «Созвездие видений». Во многом благодаря его усилиям наши работы выставлялись в Звездном городке, Музее СибГАУ, Демонстрационном центре ЦАГИ и на выставке-форуме «Уникальная Россия».
– Какие картины самые значимые для вас?
– Мне дороги все. Важно, куда они попадут, где начнут «жить», какие люди их встретят, какое у них будет представление о том, что я изобразил. Знаете, бывает что-то вроде промысла о картине. Например, я делал работу, посвященную первому спутнику. И вдруг неожиданно она попадает на юбилей запуска первого спутника в музей авиации и космонавтики. Картину разместили рядом с дублером этого аппарата, который сам Королев «благословил».
В этом же музее уже другая работа «притянулась» к выставке, посвященной первому космонавту Юрию Гагарину и у него был проект космического аппарата «Буран», именно этот корабль был у меня изображен.
Руководство ЦАГИ взяло мою работу о беспосадочных перелетах в Америку через Северный полюс Михаила Громова и Валерия Чкалова как основную, хотя там были и более сильные мастера.
– Вы пишите по наитию?
– Нет, что вы. Картина на историко-техническую тему не должна быть написана «от фонаря», должен пройти процесс изучения темы. Бывает, что я «заболеваю» идеей, но она у меня не вызревает, а потом происходит какое-то событие, и я получаю необходимую информацию для создания картины.
– В одном из интервью вы говорите, что на вас повлияли работы Бориса Вальехо. А художники-авангардисты повлияли на ваше творчество?
– Искусством Бориса Вальехо я интересовался в самом начале своего пути, не могу сказать, что его работы сильно повлияли на меня. Поначалу казалось, что в его произведениях есть какой-то смысл, какие-то идеи. А через пару лет попалась статья о нем и оказалось, что никаких идей у Бориса не было, все работы – иллюстрации для фэнтези, не более. И как-то тихо интерес к его произведениям угас. В России есть художники, которые в свои картины вкладывали смысл, какую-то идею. Например, описание исторического события, как это делал Василий Верещагин, Виктор Васнецов, Генрих Семирадский, Константин Маковский. А вот авангардисты никак на меня не повлияли.
– Родоначальник русского космизма Николай Федоров предлагал так развить науку, чтобы воскрешать отцов – наших предков. Как вы к этому относитесь?
– С религиозной позиции воскрешение – это удел Бога. Он сам решает кто, когда и как воскреснет. Творец мира самодостаточен, он сам решает, кто ему нужен, он не будет словно фокусник кого-то специально оживлять, чтобы все побежали и уверовали, пораженные чудом. На эту тему прекрасно написал Федор Достоевский в «Великом инквизиторе». Думаю, что воскрешение по человеческому произволению не всегда бы пошло восставшему из мертвых на пользу. Только промысел Божий может его поставить в такие условия, когда человек по своей воле начнет меняться. Есть примеры таких святых. Понимаете, христианство – это о личной встрече с Богом. Можно сказать, что это очень индивидуалистическая религия. Скопом никого Бог не спасает. Поэтому не вижу смысла воскрешать умерших отцов.
– Есть ли разница между космизмом и трансгуманизмом?
– Конечно. Даже если мы будем сравнивать значение названий этих течений – космизм и трансгуманизм, мы увидим уже в них отличия. Первый термин говорит о порядке и взаимодействии сил в мире по законам, установленным первоначалом, Творцом. Второе определение говорит о переделке человека, его «улучшении». Недаром в современном смысле понятие «трансгуманизм» (впервые встречается у биолога Джулиана Хаксли в его работе «Религия без откровения»), по сути, это попытка безумного гордеца слепить с помощью достижений науки и технологии «сверхчеловека».
– Как вы считаете, голливудские образы чудовищ и «улучшенных» существ, например, Дарт Вейдер из саги «Звездные войны», влияют на восприятие научно-технического прогресса?
– Я думаю, что голливудская продукция не более, чем сказка, но она, пожалуй, формирует образ мира у зрителей. И образ прогресса тоже. Сейчас он почему-то в фильмах предстает как новое Средневековье, где монстры управляют миром. Вообще, мне кажется, что сейчас место хорошей научной фантастики заняло фэнтези в Колизее.
– Что не так с фантастикой?
– Наша сегодняшняя фантастика перестала быть исследовательской, научной. Она превратилась в набор клише. А самое главное – у нее нет образа будущего. Мне предложили пару лет назад сделать работу о том, как будет выглядеть будущее человечества. Пока у меня только наброски. Главная идея – человек должен остаться в будущем человеком безо всяких улучшений и апгрейдов. Он должен сохранить образ Божий.
– Все-таки, в чем особенность русского космизма?
– Я думаю в том, что русский космизм – всегда о преображении мира в соответствии с замыслом Творца, в отличие от трансгуманизма, который хочет нас расчеловечить.
Беседовала Елена Сердечнова
Фото из архива Сергея Демиденко