— Вы сами не из Норильска — приехали сюда 20 лет назад. Легко адаптировались?
— И правда, в этом году у меня своеобразный юбилей. Моя история довольно типична для Норильска. Мне предложили работу, я думала, что еду ненадолго, а в итоге уже прошло 20 лет. За эти годы у меня в некотором смысле произошла трансформация идентичности. Я сильно связываю себя с Норильском, но все равно воспринимаю свое присутствие здесь как некую интервенцию. Потому что у меня много контактов в других городах, я очень интегрирована в профессиональное, музейное сообщество. И это позволяет сохранять по отношению к городу дистанцию. Что, кстати, важно для социокультурного проектирования, поскольку большое видится на расстоянии. В общем, с одной стороны, Норильск, можно сказать, пророс во мне, я ощущаю себя норильчанкой, но, с другой, остаюсь и смолянкой, и вообще человеком большой страны.
— Вы приехали в Норильск после работы в Смоленском музее-заповеднике. Помог ли этот опыт в Музее Норильска — были образцы, на которые вы ориентировались?
— Первые десять лет в Норильске я работала в других сферах, и многие не знали, что я в прошлом музейщик. Хотя опыт работы в Смоленском музее-заповеднике был очень серьезным и, несмотря на молодость, я успела там придумать несколько заметных проектов, стать заместителем директора по развитию. Плюс было много стажировок, обучения, окончила в тот период магистратуру. Поэтому я приехала уже готовым специалистом с престижным образованием и портфолио проектов за спиной, в том числе, музейных.
Что касается образцов — я не сторонник сетевых, тиражируемых вещей. Особенно для таких парадоксальных, ни на что не похожих мест, как Норильск. Поэтому для Музея Норильска, когда я пришла сюда руководителем, была разработана своя особая концепция. Мы не краеведческий музей и не музей-заповедник, а музей живого и меняющегося города. Важнейший термин в нашей миссии — «связной». Норильск расположен вдали от больших городов, мы как будто оторваны от большого мира, есть ощущение изоляции, это минус. Но при этом — и это плюс — для территории характерны крепкие связи людей и доверие. Именно эта особенность легла в основу концепции Музея Норильска как музея города.
— В чем состоит функция музея на Севере, в Арктике?
— Есть по-настоящему музейные города со множеством красивых дворцов и длинной историей, но музеи там как будто менее активны. Возможно, им просто не нужно постоянно придумывать что-то новое — люди и так к ним приходят. Похожая ситуация в курортных городах, они достаточно слабо участвуют в профессиональных событиях, конкурсах. Им как будто не нужно так уж активно меняться, туристы и так заглянут к ним для разнообразия. Но есть небольшие города, такие странные территории, вроде Норильска, которые умудряются звучать на всю страну. Например, в 2024 году Музей Норильска был в победителях на «Музейном Олимпе», а в этом году с новым проектом опять среди номинантов этой престижной премии. Просто нам постоянно приходится думать, как возвращать в музейные залы своих посетителей. Мы работаем прежде всего для местного сообщества, и поэтому должны держать руку на пульсе, быть проактивными и предлагать что-то необыкновенное, придумывать для норильчан все новые истории.
Кроме того, музей в Норильске — важнейший институт социальной памяти и социальной связности. Люди приезжают сюда на какой-то период своей жизни из разных уголков страны и воспринимают Норильск как город-транзит, поскольку рано или поздно большинство собирается уехать. Это большая проблема, ведь человек не слишком пытается прожить здесь время полноценно. Поэтому в таком месте особенно важно сохранять память сообщества, то есть музей здесь как будто больше, чем музей в «обычном» городе. Есть интересное наблюдение: поскольку население постоянно меняется, некоторые уже реализованные ранее практики нередко пытаются «впервые в Норильске» внедрить по второму, третьему разу. Просто никто не помнит, что в этом направлении уже было сделано раньше. В итоге новые люди часто изобретают велосипед. Пример из моей практики: во время работы в медиакомпании «Северный город» я придумала акцию «Посевная в Норильске». Из-за сурового климата есть сложности с озеленением, и в рамках нашей народной акции жители своими руками создавали многолетние газоны, кстати, опираясь на успешные разработки норильских ученых еще 60-х годов. «Посевная» проводилась в 2012–2013 годах, за это время норильчане создали более двухсот газонов во дворах своих многоквартирных домов. Акция была признана лучшим проектом в области социальных коммуникаций и благотворительности на уровне всей страны по версии престижной национальной премии «Серебряный Лучник». И вот прошло всего десять лет, и новые озеленители как будто с чистого листа начали свои эксперименты. Иногда полезно заглянуть в историю, возможно предшественники уже находили удачное решение по теме. Функция музея в этом смысле тоже становится особой — быть хранителем памяти сообщества, базой данных лучших практик города.
— Как складываются отношения с местным сообществом?
— Для меня один из критериев успеха — включенность в проекты партнеров, институций и горожан. Люди в Норильске очень отзывчивые Практика показывает, что соучастные инициативы, которые не срабатывают в других городах, в Норильске часто идут на ура, люди с удовольствием поддерживают самые неожиданные предложения. Важно, чтобы была актуальная и значимая идея, проработанная технология участия. И будет совсем хорошо, если в события добавить немного юмора — это мой любимый прием, который отлично объединяет людей.
— А как складываются отношения с коллегами? Музей вас принял?
— Когда я пришла в музей почти 10 лет назад, передо мной стояла сложная задача — реорганизовать муниципальную музейную сеть, объединить все муниципальные музеи в одно учреждение. К тому времени меня уже несколько раз приглашали в музей, но я не соглашалась. А это предложение восприняла как вызов и не смогла не откликнуться. Хотя это была сложная, априори конфликтная задача, но внутренне я была согласна с тем, что подобные изменения назрели. И первое время ожидаемо пришлось нелегко: было много критики, сопротивления. Но постепенно все отладила, у нас сильная команда, есть ощущение поддержки в коллективе. Если мы все вместе беремся за задачу, то получаем классный результат. Скажем, акция «Ночь музеев» проходит практически повсеместно, но у нас она настолько особая, что в прошлом году была признана «Музейным событием года» в России по версии национальной премии «Музейный Олимп»-2024. А ведь это всегда наш «собственный внутренний продукт». Из года в год команда музея делает подобные события на высоком уровне — замешиваем в проект актуальную местную тему, соучастные практики, вовлекаем тематических партнеров и добавляем немного современного искусства, благо у нас есть такая особая площадка как арт-резиденция. А еще у нас в том же духе проходят Ночи искусств и Эконочь, и еще много других событий — мы создаем в год больше 100 выставок и еще больше мероприятий.
— Вы упомянули арт-резиденцию PolArt. Расскажите, как она появилась.
— Я выиграла грант на создание арт-резиденции в Норильске еще до прихода в музей и потом «докрутила» идею. Так в 2016 году уже на базе Музея Норильска открылась PolArt — Полярная арт-резиденция. Название выбрала не из-за северного месторасположения, а потому что через современное искусство интересно работать с широким, буквально полярным, диапазоном тем. Музей принял арт-резиденцию не без сложностей — все-таки музейные институции довольно консервативны. Был даже некоторый конфликт с хранителями, они поначалу не хотели принимать на хранение странные предметы, которые создавали современные художники. Но вот спустя почти 10 лет могу сказать, что компромисс и понимание найдены. Через PolArt прошло уже больше 50 художников, у нас сформировалась значительная коллекция современного искусства, причем сейчас она одна из самых востребованных коллекций нашего музея. Некоторые произведения удается интегрировать в городское пространство в виде паблик-арта, хотя это требует значительных средств. А еще арт-резиденция стала источником любопытных решений для Норильска и Арктики. Сейчас, например, идет масштабная реконструкция музейного сквера на основе идей одной из художниц-резидентов — Милы Михайловой, которая реализовала у нас проект «Норсвет». Она работала с понятием «свет для Норильска». Многие думают, что во время полярной ночи мы сидим здесь во тьме, но на самом деле улицы буквально залиты искусственным светом — по крайней мере, в центре. Исследование Милы показало, что люди мечтают вовсе не о том, чтобы света было много, а о теплом и уютном городском освещении. Свет в полярную ночь может подсказывать время дня, адаптивно меняться с учетом биологических ритмов человека. И вот в качестве эксперимента два года назад на фасаде музея мы зажгли световую инсталляцию «БиоСолнце», которая работала как световые часы для арктического города. А теперь благодаря поддержке на уровне главы города таким же уютным, как дома, станет свет на фасаде здания и во всем музейном сквере. Это как будто очень логичное и простое решение, при этом своего рода ноу-хау для Арктики, которое появилось благодаря исследованию художника.
Есть у нас еще один любимый паблик-арт проект. Очень масштабный и по размерам и по размаху мысли. Его авторы — тоже наши резиденты, пермская арт-группа «Фрукты». Вдоль дороги, ведущей из аэропорта в Норильск, еще в середине прошлого века установлены особые конструкции — заборы от снегозаносов. На одном из них теперь гостей встречает надпись «Вот это занесло». Игра местных смыслов, надпись как мираж возникает на горизонте, забор от снегозаносов вступает в коммуникацию с прибывшими и как будто отвечает их мыслям.
— Ваш самый амбициозный проект — создание Арктического музея современного искусства (АММА). На какой стадии находится работа над ним?
— Это очень сложный объект. Проектирование шло долго и тщательно. До 30 ноября этого года должны быть сданы сметные расчеты и закрыт контракт на разработку проектно-сметной документации. Арктический музей современного искусства посвящен не локальным историям, а глобальным смыслам. Это размышления о будущем человека на Севере через проекты современных художников. Поэтому у него аббревиатура с английского — AMMA: Arctic Museum of Modern Art. Здание будет с необычным световым объемным фасадом. Но самое музейно-интересное решение скрывается внутри — в Музее современного искусства в открытом хранении будет помещена вся память города, коллекции Музея Норильска. Здесь важно, что открытое хранилище будет доступно не только для посетителей, но и для современных художников, которые смогут работать в святая святых — наших запасниках, тем самым постоянно актуализируя хранимое наследие. Большая часть современных художников, резидентов PolArt, всегда работали и работают не только с современным контекстом, но и обращаются к нашим фондам — вытаскивают на свет предметы коллекции и находят новые ракурсы рассказа о них. Таким образом происходит непрерывная актуализация памяти и коллекции. Открытое хранение вкупе с исследовательской работой современных художников открывает перед музеями новые возможности.
— Можно говорить о каких-то конкретных сроках?
— Пока шло проектирование, сильно выросли сметы. Да и сам объект, как я говорила, сложный. Мы отстояли в процессе практически все исходные смысловые и визуальные решения, благо у нас мощный и заинтересованный партнер в этом деле — проектный офис «Норникеля». Идея АММА органично выросла из концепции, когда-то придуманной для всего музейного комплекса Музея Норильска. А архитектурный проект здания стал не результатом заказа, а появился по инициативе музея в рамках арх-резиденции: пять ведущих архитектурных российских бюро почти альтруистически включились в работу и объединили свои идеи в общий проект. Это довольно редкая и последовательная история создания музея. У нас успешно проведена техническая экспертиза, сейчас защищаются сметы. Были периоды, когда мы двигались медленнее, чем хотелось — по разным причинам. Но главное, что мы всегда шли вперед. Надеюсь, что и дальше так будет. Потому что новые выдающиеся музейные здания — это важные маркеры развивающихся городов. А у Норильска мощная харизма и большое будущее.
С увлечением беседовала Ксения Воротынцева
Фото из личного архива директора Музея Норильска Натальи Федяниной