– В музее представлена богатая коллекция, связанная с жизнью и творчеством легендарных рок-музыкантов, откуда она?
– Наша первая выставка, действительно, очень интересна, но она идет уже полтора года, и скоро мы ее сменим. На ней представлены вещи из собрания Владимира Евгеньевича Аветисяна, основателя музея и коллекционера. А еще он прекрасный музыкант и знаток рок-музыки, в том числе ее истории.
– Известны ленинградский и питерский рок, екатеринбургский рок, сибирский рок. Есть ли самарский рок?
– Самарский рок был и есть. Например, образованная в 1998 году «Синяя птица» Алексея Комарова. И это большое количество очень-очень талантливых групп, которые появляются, исчезают, соединяются. В Самаре достаточно тесная, очень дружелюбная тусовка высокоуровневых музыкантов. Развит рок, прекрасное джазовое движение, есть замечательная электронная сцена, есть инди. Раньше Самара считалась городом купцов, сейчас это, наверное, больше рабочий город, но ничто творческое ему не чуждо. Мне кажется, что этому помогает сама атмосфера Самары. Длинная набережная, как правило хорошая погода, медленное течение Волги… Все это способствует погружению в себя и саморазвитию.
В Самаре сейчас проходит фестиваль летних концертов Roof Live, и все, кто на нем играют, от Найка Борзова до «Маши и Медведи», еще и в музей к нам приходят. А в 2013 году на фестивале «Рок над Волгой» в Самаре играл Rammstein, и это было грандиозное выступление. Самара принимала и принимает больших рок-музыкантов, и свой собственный рок здесь, в Самаре, есть.
– Правда, что рок появился после Второй мировой войны...
– Смотря, что называть роком.
– А что надо называть роком? Ведь рок это не только музыка?
– На самом деле, это больше, чем музыка.
– И я бы даже сказал, что это далеко не всегда хорошая музыка и хорошее пение. Но все равно это может быть грандиозно. Что же такое рок?
– Это очень широкий вопрос. Я бы, все же, говорил не рок, а рок-н-ролл. Есть такие устойчивые выражения, как «это полный рок-н-ролл», «рок-н-ролльщик», «настоящий рокер». И на Западе, и в СССР, и сейчас в Российской Федерации под всем этим понимались и понимаются разные вещи. С моей точки зрения, сколько людей, столько и будет точек зрения. А рок как название появился в конце сороковых годов прошлого века.
В переводе с английского это значит не «камень», как часто пишут и говорят, а покачиваться, кивать в такт. Изначально это гитарная музыка, и родилась она из кучи разных направлений. От афроамериканских госпелов, духовной христианской музыки, возникшей в конце XIX века в США и развившейся в первой трети XX века, до прото-кантри. Здесь смешались черная и белая культуры. Простой язык, соматические жесты — знаковые движения тела и головы, лица и кистей рук, которые используются в невербальной коммуникации. Вся сила рок-н-ролльного звучания идет оттуда. Блюз, появившийся в десятые годы ХХ века, мы тоже можем назвать роком. К року мы можем даже классическую музыку привязать. Когда гитариста Deep Purple Ричи Блэкмора в одном из интервью спросили: «Слушай, а вот в Smoke on the water гитарный рифф откуда у тебя появился?», — он ответил: «Это вступление к Пятой симфонии Бетховена, сыгранное наоборот».
Дальше следует рок-взрыв, который начался в конце пятидесятых – начале шестидесятых годов прошлого века. В США королем рок-н-ролла стал Элвис Пресли, в Англии появились Pink Floyd, Эрик Клэптон, The Beatles… Мы понимаем под роком гитарную музыку и определенный стиль исполения, — за исключением, пожалуй, великой группы Queen. Под лидерством Фредди Меркьюри Queen привнес в рок элементы мюзикла. До них и после них никто ничего подобного не делал, здесь они стоят особняком.
Рок-музыка это и кантри, и блюз, и госпелы, и металл, и тяжелый металл, и блэк металл, и тап-дэп металл, и кто угодно. Майкл Джексон считается королем поп-музыки, но он тоже большой рокер, он нанял Эдди Ван Халена, основателя хард-рок-группы Van Halen, сыграть риффы к половине своих альбомов.
– Рок-музыка появилась как альтернатива не только классической культуре, но и образу жизни того времени. Это была своего рода революция. Существует ли сейчас рок в прежнем своем качестве? Рок стал развлечением – но рок ли это?
– Очень хороший вопрос, и на него, как мне кажется, есть неплохой ответ. Дело в том, что в ХХ веке революция произошла не только в музыке, но и вообще в искусстве. Да и в моде, и в образе жизни. Революцию в живописи в начале ХХ века устроил Казимир Малевич со своим «Черным квадратом». И с «Манифестом супрематизма», главным постулатом которого стала концепция «чистого творчества», где искусство освобождалось от необходимости отражать окружающий мир в пользу чистых ощущений, выраженных через цвет и базовые геометрические фигуры. Эта революция, прежде всего, была направлена против предметной живописи. Малевич сказал следующее: «Чтобы показать одиночество, мне не нужно писать виднеющийся вдалеке одинокий домик. У меня есть простые формы, простые цвета, и я считаю, что эти атомы живописи могут решить художественную задачу».
Рок – одна из составляющих этой глобальной революции, в которой были задействованы совершенно разные жанры искусства. В СССР эта составляющая пришла позже. В начале шестидесятых годов ХХ века советские стиляги апеллировали к мировой музыке и моде конца сороковых годов, носили яркие галстуки и штаны-бананы и слушали современную западную музыку.
— Наиболее народная составляющая.
— Ну, конечно, это доступная музыка. До появления рок-музыки не было музыкальных фестивалей и не было концертов на стадионах. Рок — первая музыка, которая стала звучать не в концертных залах и барах, а на огромных площадках, предназначенных для спортивных мероприятий.
В нулевые годы музыкальным протестом против существовавших тогда мелодик был тяжелый металл, затем хип-хоп — в России он немного опоздал. Сейчас это альтернативная электронная музыка, электронный андеграунд, инди-музыка.
— Я живо помню увлечение отечественным роком в девяностые, тогда он казался окном в новый мир. В нулевые, когда отечественный рок стал успешным, богатым, коммерческим это более или менее сошло на нет. Сейчас я о нашем новом современном роке слышу крайне мало. Смена привычных, примелькавшихся лиц мало где происходит. Ни среди телеведущих, ни среди поп-певцов, ни среди актеров новых лиц не видно. Но в роке, как мне кажется, это особенно заметно.
— Скажите, пожалуйста, сколько вам лет?
— Проклятый вопрос. Шестьдесят четыре.
— Вспомните себя в двадцать лет, — как вы разговаривали со старшими товарищами, может и с родителями, которые, скорее всего, тоже не понимали музыку, которая вам нравилась. Вы им о Чаке Берри, а они, наверняка, не понимали, о ком идет речь, что это за черный парень орет и танцует. Сейчас вы находитесь на месте своих старших сверстников сорок лет назад.
— Да, это справедливо.
— Мой ответ следующий: не чурайтесь интернет-стримингов, ищите то, что вам неизвестно. Видите музыкальный клип, у которого тысяча просмотров — посмотрите его и вы! Может, там что-то интересное для вас найдется. Смотрите стриминги, подписывайтесь на разные паблики ВКонтакте. Там вызревают новые звезды, это я вам гарантирую.
Человеческой психологии присуща так называемая память утенка: раньше хлеб был мягче, колбаса лучше, а одноклассницы очень красивыми… И в какой-то момент мы перестаем интересоваться новым. Думаем, что все знаем, а несем какую-то туфту: «Где мелодическая гармония?.. Почему в терцию больше никто не поет на бэк-вокале?..»
Ощущение того, что мы все видели и все знаем, затормаживает нас в творческом развитии. Прежде всего, потому, что прослушивание музыки — абсолютный акт творчества. Без слушателя музыка не звучит. На нашей образовательной программе в Доме Мирового Рока выступают абсолютно разные лекторы. Лекции проходят раз в неделю, на них бывает и по сто, и по сто двадцать слушателей, все на головах друг у друга сидят. Молодые лекторы рассказывают о таких штуках, о которых я и слыхом не слыхивал. И это при том, что я с четырнадцати лет играю на гитаре, и у меня свой андеграундный электронный проект о драм-машинах. Я считаюсь прошаренным, продвинутым, опытным — и ни фига.
Раз в месяц мы посвящаем лекцию новым релизам, которые вышли у нас, в России. Есть фантастические ребята. Например, замечательная команда из двух человек, дуэт «Сильва». Это о русскости, о наших корнях, о глубинных вещах –у ребят пятьсот тысяч прослушиваний в месяц на Яндекс-музыке. А они существуют и на всех других стриминговых площадках. Я своего папу спрашиваю: «Ты знаешь дуэт «Сильва»?». А он отвечает: «Без понятия. Я знаю Deep Purple».
Сейчас, пожалуй, лучшее время, чтобы стать музыкантом и быть услышанным. Не дают играть концерты? Выкладывай в интернет. Нет денег, чтобы записаться в хорошей студии? Вот аудиокарта за 5 тысяч рублей, втыкаешь в нее гитару. Вот старенький ноутбук, — и вот уже гитарная партия. Все стало очень-очень доступно, и это очень здорово. И хорошей музыки куда больше, чем раньше.
Прежде, для того, чтобы состояться в музыке было нужно, чтобы тобой занялся какой-нибудь продюсер. Иначе тебе бы не дали никакого хода. И на кассеты, на винил тебя бы никто не записал. С цифровыми носителями все стало гораздо проще. Хотя в интернете столько всякой, самой разной музыки, что среди этого изобилия сложнее найти что-нибудь стоящее. Тем не менее, сейчас, в XXI веке, в 2025 году, очень много плюсов. А будет еще круче. И искусственный интеллект нас не пугает.
— Какие из ваших экспонатов вам дороже всего, что самое интересное?
— У нас на выставке сейчас, насколько я помню, шестьсот пятнадцать экспонатов. И все они по-своему мне дороги. Но, объективности ради, должен сказать, что на нашей выставке есть настоящие бриллианты. К примеру, концертный мундир Майкла Джексона. Еще у нас выставлена концертная гитара Эдди Ван Халена. Выставлена акустическая гитара сэра Пола Маккартни, с которой он выступал на концерте Wings Over America. Есть украшения Фрэнка Заппы, цилиндр, кеды, слэши из Guns N' Roses, битловские ремни, костюм Джона Леннона из фильма Hard Day's Night.
Но самый мой любимый экспонат – абсолютно недорогая вещица. На аукционе ее все пропустили, кроме нас. Это бутылочка из-под успокоительных и обезболивающих лекарств, которые выписали в Англии Курту Кобейну в конце 1992 года. Они помогали ему бороться с мнимыми болями в животе, Кобейн страдал ими половину своей сознательной жизни. Стоила эта бутылочка, как обед на двоих в приличном ресторане. Но за нею гигантская история переживаний, боли, и психологических надломов.
А самой дорогой вещью в музее является наша система кондиционирования. Для гитар требуется сорок пять процентов влажности – и это в здании на полторы тысячи квадратных метров, с двенадцатиметровыми потолками.
– Эта ваша выставка закончится, затем будет новая. А дальше-то как? У создателя и владельца музея личная коллекция не безгранична.
– Поверьте, ее хватит еще на несколько таких же выставок. Мы ведем переговоры с местными коллекционерами, – они приходят к нам полюбоваться на то, что у нас есть. Уже очень много предложений. Есть идея сделать отдельный большой зал, посвященный частному коллекционированию.
В России не существует рынка аукционов, посвященных культурным артефактам. Зайдя на Авито, можно увидеть сорок паспортов Виктора Цоя и пятнадцать гитар Виктора Цоя. Где тут подлинники, определить, к сожалению, невозможно. Мы же работаем с западными аукционами, и для музея никогда ничего не приобретается без подтверждения провенанса, истории того или иного артефакта. Это задокументировано, сфотографировано, иногда даже на видео отснято.
Мы до сих пор пополняем нашу коллекцию. Она растет, и нам будет, чем похвастаться.
Погружался в атмосферу рок-музыки Алексей Филиппов
Фото: Дом Рока «Звезда»