Кое-где, презрев справедливые санкции, мерзко предлагали оплатить рублями.
- Бро, - сказал Георгию первый попавшийся в Галле таксист на несвободном. - Тебя куда отвезти? Давай за триста рупий!
Георгий в ужасе бежал от него. Довели людей. Заставили. Приказали.
Владелец сифуд-ресторана зазывал Георгия, используя слова, от которых охуели бы приличные люди в Европе.
- Это большой креветка, это маленький, это окунь, это морской ёж... очень вкусно!
- Вы что, любите русских? - поразился Георгий.
- Да! - подтвердил бесстыжий хозяин.
Меню тоже было на русском языке. Щупальца опасной нации проникли везде. Побледневший Георгий брел через рестораны с борщом и пельменями, и представлял, что думают об этом падении люди в демократической Европе. Как им горько на всё это смотреть..
Ещё два года назад в Галле и Уванатуне на русском не было ничего. Но щас это стала вторая Паттайя. Шатаясь, Георгий вышел на пляж.
Справа от него Маша из Новосибирска обсуждала, что карри с креветками сегодня не очень. Слева Серёга из Нижнего и Вася из Курска обмывали знакомство.
- Братан! - крикнул на несвободном Серёга. - Дай ещё парочку пива!
- Ща, мужик! - ответил ему на языке родных осин ланкиец.
Георгию захотелось упиться цейлонским чаем до полусмерти. Это же пиздец. За жалкие чаевые человек добровольно загоняет себя в несвободное состояние, и ещё доволен.
В пляжному посёлке процветала полная несвобода. Русским предлагался массаж, обмен денег, экскурсии и бары на их опасном языке.
- Земляк! - окликнул Георгия хозяин бара. - Ты заходи, вечер же, бухнуть надо!
Всеобщее распространение несвободного языка, похоже, всем страшно нравилось.
"Вот отстали островитяне" - огорчался Георгий. - "Сами загнали себя под ярмо. Сначала пельмени, а потом референдум, а после Ланкийская Народная Республика, и русский язык всюду. А эти ещё и добровольно учат. Вот она, мягкая сила и ползучее влияние, кошмар!"
Георгий сам не помнит, как оказался в баре.
- Тебе ром? - несвободно спросил официант.
- Неси, блядь,- сказал Георгий.
И запил горькую.
© Георгий Зотов.
* Орфография и пунктуация автора бережно сохранены.